На пределе фантазии /*Сначала, было, подумала, что это жалоба на творческий кризис.*/(первая глава романа)
Появление на свет
Стоны роженицы разнеслись по коридорам, этого серого, унылого, ветхого, двухэтажного здания, именуемого в Уркмантуре роддомом/*А почему не через каждое слово запятая? К чему мелочиться?*/. Двери, как и окна во всех палатах и парадной были открыты/*Замечательный такой подъезд с окнами. Автор выдал свою географию с потрохами.*/, из-за знойной жары, стоящей в это время года. Так что стоны были хорошо слышны и за пределами здания, уносясь в пустыню, которая была повсюду/*Несчастный роддом посередь пустыни, занимающей целый мир. И из него вопли во все стороны.*/. Даже верблюд встрепенулся, проходящий мимо, со своим хозяином-стариком, который шёл впереди, держа скотину за уркмантурскую уздечку, что проходила промеж ноздрей двухгорбого/*Green Peace негодует.*/. Хозяин обернулся на обеспокоенного верблюда, тут же получив от него смачный и огромный плевок по всей физиономии/*Желаем вам приятного аппетита.*/. Слюна быстро скатилась вниз по лицу старца, упав на песок, лишь на усах и бороде, остались небольшие остатки/*Собравшись в миниатюрные собрания.*/. Старик громко ругнулся на своём/*Автор очень любит словоформы от «своё». Видите: оно ругательное.*/, ударив веткой плеваку по шее, вытер остатки слюны рукавом своего халата, поправил свою закренившуюся/*Слющай, закренис уже.*/ набок тюбетейку, потянул уздечку по сильнее/*Сильнея взвыла от ужаса.*/ и с большим усердием и скоростью повёл своего верблюда, куда и шёл/*Послали так послали…*/.
Вернёмся к стонам и зданию, откуда они раздавались/*Ммм… а мы, что, куда-то уходили?*/. Этот особняк, несмотря на свою ветхость, был лучшим зданием во всём Уркмантуре/*Не мудрено единственному в пустыне быть лучшим зданием.*/, не зря же уркмантуряны/*шумною толпой по Бессарабии кочуют. Простите, не туда.*/ оборудовали его под роддом. Клиенток в нём было всего трое/*Действительно не зря.*/, и вот одна из них уже была в процессе/*Ась?*/. Последний стон роженицы, уносящийся по коридорам, через открытые окна, двери в пустыню, к тому самому верблюду/*Верблюд попытался оторваться, но тщётно.*/. На этот раз, находясь уже на приличном расстоянии от источника шума, он лишь краем уха уловил дошедший до него звук, вильнув хвостом, эта и была вся его реакция/*А так обычно он танцевал джигу, заслышав стон, который на самом деле вопль.*/. Хозяин же его, в очередной раз ругнулся, то ли проклиная своего/*И правда ругнулся!*/ верблюда, то ли того/*Верблюда.*/, чьи были стоны, то ли того из-за кого они были.
-Давай, ещё, вот он, молодчина! – произнёс доктор-акушер, поднимая вверх дитя/*«Бздыньк!» – лопнула пуповина.*/, наконец появившегося из лона роженицы, перестав доставлять боль своей матери/*В чём так провинилась мать акушера?*/.
Вслед словам доктора по коридорам разнёсся/*Фантасмагория коридоров с бегающими звуками.*/ визг рождённого. Но тот старец и его верблюд, уже вряд ли услышали эти крики/*Торжество справедливости.*/, находясь вдалеке. Акушер же, с двумя медсёстрами продолжали обычные для своей профессии действия/*Вот и ещё одного человека забанили в гугле.*/, заботясь о матери и её малыше.
-Кто это девочка, мальчик? – тихо спросила женщина/*Доктора с душой мальчишки.*/, приходя в себя.
-Мужик – ответил доктор./*Вот так нехитрым словом врач обрёк младенца к гопничеству.*/
-Мальчик, мальчик! – подтвердила медсестра, утирая младенца/*Младенец не поддался, скатившись по щеке.*/.
-Можно?
-Конечно – ответила медсестра, после всех нужных процедур, обернув дитя в простынку, она подала его матери.
В этот момент у новорождённого закружилась голова/*Ой, это наверное потому, что новорождённые видят вверх ногами всё.*/, всё поплыло, не успев ещё и толком надышаться воздухом/*Сколько ни пыталась, так и не вообразила плывущее дышащее всё.*/, привыкнуть к краскам этого мира/*А ещё они мало различают цвета.*/, его звукам/*И ничего не слышат.*/, живым существам, в белых халатах/*Интересно, а мне можно так о людях важной профессии?*/, окружавших его, как его стало уносить, куда-то вверх. И это было так быстро, что палата, в которой он появился/*Заглянул на огонёк.*/, с теми людьми, что были там, осталась лишь маленькой белой, суетной точкой/*Кирдык воображению.*/, там далеко внизу, а повсюду темень и непонятный холод, от которого малыш не мёрз, но он всё равно, как-то сковывал/*Э-э-э… начитанный плод.*/, притупляя всю чувствительность его обнажённого тельца.
-Где, это, я! – проворковал малыш./*Покажите мне того актёра, который сможет передать эмоциональную окраску подобной фразы.*/
-Рано! – ответило, ему что-то и всё потухло/*А мне как-то и всё полетело.*/, абсолютная темнота и тишь и никаких ощущений. Что будет дальше?
Носик был чем-то зажат, а во рту трубка/*Из игры в Крокодила: курящая спортсменка из группы синхронного плавания. Как нет? А кто же?*/. Свет ослепил глазёнки/*Не всяк уменьшительно-ласкательный суффикс ласкает при уменьшении.*/ младенца, прищуриваясь, он их приоткрыл/*Автор, а тебя никогда взаимоисключающие параграфы не беспокоили?*/. Над ним зависла прозрачная призма, сквозь неё он видел белый/*«pink floyd» – «dark side of the moon»*/, белый потолок и стены, едва уловимые контуры углов комнаты и линии, слегка приоткрывшейся двери, откуда доносились, чьи-то голоса/*«В двери кто-то есть», – решил младенец.*/. Малыш был под куполом/*В цирке!*/, но даже под ним он ощущал,что это другое место, совсем не то, где он появился впервые. Едва родившись, он чуть не потерял жизнь, когда сознание его покинуло, пульс стал реже биться/*Сколько действия в одной фразе.*/. Уркмантурские врачи, решили экстренными действиями/*Например, волшебными пасами рук.*/ отправить новорожденного в областную Ашкентскую больницу, где были лучшие условия и врачи/*Хотя бы их было легче выговаривать.*/.
Дверь в палату открыли и как-то не ладно той атмосфере порядка, ухоженности, присущей современной Ашкентской больнице, заскрипели шарниры, на которых она держалась/*Кто здесь?*/.
-Надо смазать или поменять навесы!/*«Лучше навесы!» – завопил больной с дырой в крыше над кроватью, пряча всё то, что можно смазать, под одеяло.*/ – заметил главный врач, вошедший в палату, с очередным обходом/*Обход обернулся к главврачу.*/.
-Я прослежу, чтобы это исправили – ответил дежурный врач, вошедший следом/*Персонал Ташкентских, то есть, простите, Ашкентских больниц любит сидеть под дверью.*/.
-Так что у нас тут?
-Вот этого ребёнка нам доставили с Уркмантура/*О великий остров в пустыне!*/, патология в лёгких – ответил дежурный врач, подходя к столу, где под ку/*м*/полом лежал малыш.
-И что вы на меня так вылупились! – подумал малыш/*Извлекая бритву и закуривая папироску.*/, на зачем-то наклонившихся над ним дяденек, загородивших свет.
-Нужна операция, как с восстановлением?
-Пока ребёнок очень слаб, его полностью поддерживает аппарат/* «Все столы заняты», – пояснил он на недоумённый взгляд главного.*/. Если всё-таки его состояние как-то улучшится, что может и случится, тогда можно оперировать.
-Возьмите у него ещё раз анализы!
-Возьмём.
-Надо будет ещё разобраться, если смысл нам медлить. /*Тогда мы точно промедлим – и смысла не останется вовсе.*/
-Понятно.
В это момент в палате/*Лирическое отступление.*/, что-то начало пищать/*«Кто здесь? – 2». Живые слова возвращаются.*/.
-Эй, дядьки вы куда! – огорчился малыш./*Верните мне актёра: я так не умею.*/
-Сестра!
-Да, я здесь – вбежала в палату медсестра, находившаяся за дверью. /*Как знала.*/
-Быстрее каталку!
-Бегу!
-И чтобы операционную готовили, у нас тут тяжёлый случай! – последние слова главврач выговорил с тяжёлым вздохом. /* – Но ни в коем случае, не уточняйте, какой именно.*/
-Что закипишь! – не понимал малыш/*А то ты понятнее, малыш.*/, лишь краем глаза видя, как дядьки суетились над соседним столом, где был аналогичный купол и
аппаратура.
Крохотное тельце младенца запарило/*Всех уже )*/ по палате, зависнув над куполом малыша/*«Кто здесь? – 3». Откуда звук?*/.
-Ой, кто это? – округлил глаза малыш, от лёгкого испуга/*Что именно произошло от лёгкого испуга, автор пояснять не стал по этическим соображениям.*/. – Девочка, откуда я знаю, что бывают девочки!/*Откуда я знаю, откуда ты знаешь?!!*/
Малыш с невероятным любопытством потянул свою головку, чтобы посмотреть, что находится ближе к его ступням/*Я не знаю, кто что понял, но мне исключительная пошлость в голову лезет.*/:
-Точно девочка! /*Давайте восклицать, кричать и спрашивать друг друга ором!*/
-Полетели вместе!
-Да я как-то и высоты-то побаиваюсь, может не надо, оно здесь спокойнее!
-Ничего привыкнешь, полетели! /*Трава хорошая, забористая. Я привык, и ты привыкнешь.*/
В палату быстро закатили каталку, а вместе с неё вошло ещё несколько человек/*Это же маршрутка!*/, в таких же белых халатах. Они погрузили в неё младенца/*Засунули в ящик для инструментов.*/, подхватили аппаратуру и выкатили каталку из палаты. Дверь палаты закрылась.
-Может тебе с ними надо?/*Эй, а кого увезли хоть?*/
-Но нам вдвоём будет интереснее! – не унималась девочка.
-Давай в следующий раз!
-Ну, как хочешь, а двери больше скрипеть не будут! – произнесла/*Так долго все орали друг на дружку, что стали называть данную манеру общения разговором.*/ крохотуля, подлетев к навесам, она провела по ним рукой и исчезла в стене.
Малыш остался один со своими мыслями, впечатлениями о первом пережитом дне в Ашкентской больнице/*Будущий блоггер. *умилилась* */. Веки сомкнулись, унося младенца в его сладкий детский сон/*И ни в коем случае в чей-то чужой.*/. Пока он спал, глубокой ночью, его тихо забрали в операционную.
Операция прошла успешно, патологию исправили, вырезали, приделали, сделали, всё что смогли/*Долго и упорно правили, чтобы вырезать и вернуть обратно? о.О*/. Теперь жизни малыша, уже мало/*Автор поэт: мало жизни малыша ему.*/, что угрожало.
Был яркий солнечный день, когда малыша, наконец, полностью выздоровевшего, после пятимесячного пребывания в больнице, забрали/*Безответственные родители. Хотя, возможен косяк с дорогами.*/. Белые стены Ашкентских зданий и сухой/*Это очень важно!*/ серый асфальт, лишь прибавлял торжественность момента. И вдруг с неба повалили малюсенькие снежинки/*Меленько так напирали.*/, словно так как бывает солнечный дождик летом, сквозь лучи солнца/*Кандинский маслом.*/. Снежинки падали на асфальт, на одежду людей, едва прикоснувшись, они таяли.
-Последний снег уходящей зимы – сказал один из прохожих, посмотрев на небо/*И испортив торжественность момента.*/.
Родители ещё по крепче укутали малыша, быстро спустившись по лесенкам парадного входа больницы. Добрались с пересадкой на автобусе до вокзала/*Это была гуманитарная помощь прямо из Лондона. На втором этаже автобуса женщине с ребёнком добропорядочный гражданин уступил место.*/, где сели на электричку шедшую через Уркмантур.
Вернувшись в родной посёлок, средь пустыни, жизнь пошла своими не спешными шагами/*«Кто здесь? – 4». Как страшно жить…*/. Время шло, малыш подрастал. А кстати именем он был назван/*Не может быть!*/, Прокл,согласен немного не обычно и даже по-дурацки/*Ну раз согласен…*/, ну что поделать таков его удел.
women is losers © Janis Joplin
|